Холодный пол и ледяная вода из шланга. Детские глазки, глядящие из-за колючей проволоки. Смерть сестры и ее сильнейшее желание попробовать кусочек белого хлеба. Худенькая, как тростинка, девочка с перекошенным от голода лицом в зеркальном отражении… Детские воспоминания Анны Михайловой, председателя Гомельской областной общественной организации Белорусской ассоциации бывших несовершеннолетних узников войны, похожи на черные вспышки-обрывки длинной трагической киноленты. Неудивительно — девочке было всего пять лет, когда ее вместе с мамой и сестрой, дедушкой и бабушкой угнали в немецкий концлагерь, где они оказались в гитлеровском плену.
Неутихающий стон прошлого
Такие испытания, которые выпали на долю маленьких узников кровавой войны, даже психика взрослого человека не всегда выдержит. Что уж тут говорить про детей… Гомельчанка Анна Сергеевна в годы войны еще ребенком сполна познала все ужасы германской оккупации. Как рассказывала позже ее мама, когда пришли фашисты — то всех коммунистов сразу расстреляли. До ноября 1943 года все здоровые и крепкие люди были вынуждены работать на лесоповале, вся древесина направлялась на строительство окопов.
— Отступая под сокрушительными ударами советских войск в ноябре 1943 года, фашисты все взрослое население вместе с детьми грузили в вагоны для скота и отправляли как рабов на Запад. Помню плач и неутихающие стоны, которые стояли во всем составе. Товарный эшелон был забит под завязку. Люди даже сидеть не могли. Все думали, что везут на расстрел, поэтому на каждой остановке молились Богу, ожидая неминуемой смерти. Но состав снова двигался в путь, — делится детскими воспоминаниями Анна Михайлова.
В первом немецком концлагере, куда привезли пленников, люди прошли карантинный блок. Перед глазами Анны Михайловой до сих пор стоит картина того тяжелого времени:
— Нас всех согнали в камеру, раздели и стали обливать ледяной водой. Женщины окружили маленьких детей, пытаясь согреть теплом своего обнаженного тела. Спустя время всех людей снова отправили в дорогу. Дети к тому времени были поражены корью и крупозной пневмонией, это и послужило причиной того, что малыши стали массово умирать. Постигла смерть и мою сестричку Валечку, которой к тому времени было чуть более трех лет. Хорошо помню, как наша слабенькая Валя перед смертью просила маму не плакать. И главной ее детской мечтой было желание, чтобы мама когда-нибудь смогла досыта поесть белого хлеба. Маленькие трупики немцы складывали в общий мешок и куда-то увозили.
Через мгновение в глазах проскользнут слезы. Возвращаться к пережитым страницам жизни всегда нелегко. А к таким, где каждая строка ранит и бередит душу, тяжело вдвойне.
Лагерная жизнь
Конечным пунктом стал немецкий концлагерь в городе Меппен. Территорию окружали несколько рядов колючей проволоки. Здесь же находились бараки, швейная фабрика.
— Мама целый день работала на фабрике. С утра до вечера ей приходилось шить форму для солдат вермахта и мешочки для пороха. Если кто-то не успевал за конвейером, тех безжалостно били плеткой. Случалось, что несчастные изнеможенные женщины умирали прямо за станками. После смены взрослых строем приводили обратно. Мы, дети, оставались в бараках. Помню, как с любопытством рассматривали за проволокой другую жизнь: напротив лагеря находилась территория содержания немецких, итальянских дезертиров. Там они играли в футбол и слушали музыку. Иногда из-за колючей проволоки к нам прилетали пустые консервные банки. Мы хватали их, пытаясь своими маленькими детскими пальчиками достать остатки консервной массы, оставшейся на стенках жестянки. Конечно, к еде и хлебу у тех, кто пережил войну, — особое отношение. Нередко цена этого маленького кусочка равнялась не одной человеческой жизни, — говорит Анна Сергеевна.
Собеседница признается: самым страшным испытанием стал голод, который порой был невыносимым. Баландой кормили два раза в день только работников, детям и старикам коричневое месиво не было положено. Нередко вместе с кусками брюквы в этой баланде плавали и черви. Порцию женщины делили на тех, кто не ходил на принудительные работы:
— В нашем бараке было пятеро детей. Выжила только я одна. Однажды мама попросила надзирательницу от маленького кусочка хлеба, который ей был положен, отрезать часть, чтобы меня, опухшую к этому времени от голода, покормить. Озверевшая фрау ударила маму, от боли и страха за мою жизнь она еще долго плакала. Но разве это могло растопить жестокие сердца фашистов.
Анне Сергеевне чудом удалось избежать смерти: выжила, потому что ее дед работал скотником у немца, он и попросил своего хозяина отправить умирающую внучку на лечение.
— Так я попала в госпиталь, где прожила до апреля 1945 года. Когда вывели лишнюю воду из организма, я превратилась в худенькую, как тростинка, девочку с перекошенным от голода лицом. Голову самостоятельно держать не могла. В госпитале ухаживали за мной хорошо. Все были добры. Мама потом рассказывала: когда меня забрали, я по-русски вообще разучилась говорить. Лепетала только по-немецки… После освобождения нас в открытых кузовах машин отправили домой. Ехали мы через всю Европу, где на полуразрушенных фасадах зданий были закреплены красные знамена, — вспоминает Анна Михайлова.
Память через слёзы
Говорят, что людям посылаются испытания, которые им по силам. Но каким могучим духом надо обладать, какую иметь силу воли, чтобы перенести все ужасы войны, не сломиться, не рухнуть под гнетом возникшей пустоты, а жить, чтобы помнить...
Активная, деятельная, неунывающая — словно за плечами не 83 года, — сегодня она возглавляет областную общественную организацию Белорусской ассоциации бывших несовершеннолетних узников войны.
От разговоров о войне мы переходим к обсуждению дня сегодняшнего. Анна Сергеевна охотно делится мнением насчет увиденного и прочитанного в газетах:
— Замечаю, что сейчас само понятие «патриотизм» некоторые пытаются обесценить и выставить в негативном свете. Наиболее подвержена влиянию молодежь. Конечно, юности свойственна пылкость. Но исходя из своего жизненного пути скажу: ребятам зачастую не хватает опыта, чтобы трезво оценить происходящее кругом. А нужно вырастить поколение, для которого любовь к родине, патриотизм — не пустые слова. Когда я встречаюсь со школьниками и рассказываю им о тяжелом времени, испытаниях, которые легли на хрупкие плечи детей войны, ребята плачут. Не забуду случай, когда в одной из школ ко мне подошла девочка и протянула 5 рублей со словами: «У меня нет, к сожалению, что Вам подарить. Купите на эти деньги булочку. Ведь Вам довелось столько лет голодать». Такая искренность и детская непосредственность трогают до глубины души.
Как отмечает Анна Михайлова, сегодня на Гомельщине проживает более 2600 бывших несовершеннолетних узников войны, из них около 30 — в Гомельском районе. Больше всего бывших малолетних узников в Жлобинском, Рогачёвском, Петриковском, Октябрьском, Калинковичском, Мозырском районах.
В конце беседы Анна Михайлова подчеркивает, что сейчас уже выросло не одно поколение, которому нужно объяснять, что такое Великая Отечественная война. Но пугает другое. Искажаются и замалчиваются заслуги советского народа. Надо всячески противостоять этим попыткам:
— Сегодня наша организация реализует на территории Шарпиловского и Долголесского сельсоветов значимый проект «Территория заботы и поддержки». Помощь оказывает немецкий фонд «Память, ответственность, будущее». В рамках проекта занимаемся волонтерской и кружковой работой, общаемся с молодежью и бывшими малолетними узниками фашистских концлагерей. Очень хочется, чтобы в Год народного единства и в последующие десятилетия память о войне, которая унесла миллионы жизней, оставила в руинах тысячи городов, поселков и деревень, жила в нас, роднила и объединяла. Мы, представители старшего поколения, должны собственным примером показывать молодежи, что необходимо помнить о том, через какие ужасы прошла наша страна и белорусский народ во время Великой Отечественной войны. И мы должны сделать все, чтобы эти страшные события больше никогда не повторились.
Ирина КОНОВАЛОВА. Фото автора и из открытых источников.
398
