На сайте генеральной прокуратуры есть отдельный блок, посвященный расследованию уголовного дела о геноциде белорусского народа. Из подраздела «Показания очевидцев» там можно попасть на видеоленту. Бесконечно длинный список показаний свидетелей, с которого на тебя смотрят полные боли глаза старичков. Их попросили вспомнить прошлое не со злого умысла. А чтобы мы, живущее в мирное время поколение, задумались, что же на самом деле представляет собой геноцид.
Собранные в общий сборник материалов — слова настоящих очевидцев, которых разыскали прокуроры в разных уголках Беларуси и записали на видео. Это фрагменты разной длительности и качества, но их объединяет одно: саднящая душу правда о событиях, происходивших с ними в годы Великой Отечественной войны.
Вот один из примеров: потерпевшая Т., 1925 года рождения, рассказала о зверствах немцев в Борисове и принудительном вывозе в концлагерь на границе Германии и Чехии.
— Немцы приехали на больших грузовых машинах и устроили облаву. Все убежали, а я вместе с еще одной девочкой не успела. Так нас поймали и увезли в Минск, — начала потерпевшая свой рассказ.
Немцы с ними обращались жестоко, как со скотом: погрузили в вагоны для животных и, подгоняя, били палками. Женщина вспоминает, что в одном таком вагончике пленных было так много, что аж даже дышать было нечем.
Людей привезли на принудительные работы в концлагерь, о котором у потерпевшей самым ярким впечатлением осталась огромная двухметровая колючая проволока. Пленников поселили в деревянных бараках, где не было ничего, кроме голых досок: по три «нары» на стене, на которых они переночевали. Наутро основную часть людей отправили на работы на ткацкую фабрику, а группу из восьми человек, среди которых оказалась и потерпевшая, привезли на поле. Все подумали, что на расстрел. А оказалось — на службу обеспеченным немецким
хозяевам.
— Так я и работала с самого утра и до позднего вечера на поле. Кормили один раз в день. Вместе со мной работали еще немки из бедных семей, и только я одна была русская. Обрабатывали хмель, огромную плантацию. Все лето. Иногда коровник убирала. Пока наши не освободили, — рассказала женщина.
Еще одну потерпевшую из Борисовского района немецкие оккупанты с семьей посадили в тюремную камеру:
— Много нас там было, и все у стеночек ютились. Приходили, забирали некоторых людей. Били плетками. Помню, три женщины… так их били… Спины были просто черные. А маме моей так жалко их стало. И она нашу одежду, юбки — все, что с собой взяли, — на бинты рвала и их перевязывала.
Это лишь несколько даже не самых ярких примеров жестокости фашистского оккупационного режима. Многие говорят, что незачем бередить старые раны, но мы в корне с ними не согласны. Ведь с каждым годом неустановленных жертв геноцида становится все меньше. Они уходят из жизни, унося с собой горькую правду того, что больше никогда не должно случиться на нашей земле. И мы придадим их слова огласке, не допустим забвения. Ведь у геноцида нет срока давности. И сохранить подлинную правду — наш гражданский долг.
Виктория ФУТРИНА.
502
