Многое из той жизни бывшие малолетние узники знают только по рассказам своих мам, но некоторые моменты сохранились в их воспоминаниях, как, например, у жительниц Улуковского сельсовета Надежды Щировой и Марии Дрень.
— Мне было всего полгода, когда нашу семью — шесть человек — угнали в рабство: моих родителей, старшего братика, которому было 3 годика всего, сестренку и бабушку, — рассказывает Надежда Антоновна. — Мы все тогда жили в Романовичах, где остались наши родственники. Как рассказывала мама, Наталья Семёновна Чикунова, нас держали где-то на территории Польши. Взрослые целыми днями работали, а нас, детей, где-то держали все это время. Мама вспоминала, что некоторым женщинам, у кого было по одному ребенку, удавалось сбежать от конвоиров. А вообще, воспоминания о том, что пришлось пережить родителям и брату в немецком лагере, было настолько страшным, что они старались как можно реже об этом вспоминать. Даже брат, который уже все понимал, не хотел даже мысленно туда возвращаться…
Тяготы плена на прошли бесследно — после возвращения на родину семья потеряла отца, Антона Стафиевича, и одного из детей. Оставшись в живых, пройдя ужасы концлагеря, унижения и тяжелый труд, вернувшись домой, дома семья не застала — его сожгли. Даже вещи, которые семья перед оккупацией успела закопать на своем участке, и те пропали.
Благо, в Романовичах жили родственники вернувшихся из плена, и Наталью Семёновну с детьми приютили. Вскоре она приобрела сараюшку, и первые осознанные воспоминания Надежды связаны именно с этим «домом» — темное помещение, маленькое оконце, голод, холод. Но дети есть дети, и в качестве игрушек они использовали обрывки тряпок, делали из них кукол. Сейчас, радуется Надежда Антоновна, дети обеспечены всем необходимым — у них есть кров, хорошее питание, много развивающих игрушек. А в ее детстве, чтобы иметь кусок хлеба, приходилось потрудиться, и никто не делал скидку на возраст.
Чтобы помочь матери, которая днями работала полеводом, Надя и ее старший брат летом ходили «по щавель», выполняли и другие, доступные им работы. А в школе, как сейчас вспоминает женщина, в качестве счетных палочек у них были кусочки обычных веточек. Как только Надежда закончила семилетку, сразу же пошла трудиться. Сначала на стройке, потом — полеводом, а на заслуженный отдых уходила уже дояркой, отработав на ферме 20 лет. Всего же в ее трудовой книге, хоть и было несколько записей, охватывающих почти четыре десятилетия, одно оставалось неизменным — место работы — совхоз «Берёзки».
Родная деревня Марии Михайловны Дрень в Могилёвской области была окружена лесом, и фашисты ее трижды сжигали — после удачных партизанских операций.
— Мне четыре годика было, как началась война, — рассказывает женщина. — Была и сестренка, в том же году родилась. Она вскоре, как и многие малыши, умерла от скарлатины. Нашу деревню фашисты трижды палили. После первой карательной экспедиции люди дома отстроили, поменьше, но и их позже сожгли. Тогда уже ничего восстанавливать не стали, а в землянках жили. Уже после первой карательной экспедиции часть жителей переселились в лес, жили в землянках, куренях. Но редко, чтобы приготовить еду, возвращались к руинам. Бывало, что недопеченный хлеб приходилось вытаскивать из печи и скрываться в спасительном лесу от приближавшихся карателей. Голодали страшно. Летом полегче было — и крапиву ели, и другие травы. Семьям, где было по несколько детей, тяжелее приходилось, а их, таких семей, немало было — деревня до войны почти сотню дворов насчитывала. Больше трех лет жители избегали больших потерь. Но все же одной зимой в конце войны карателям удалось захватить женщин и детей. Гнали их колонной.
— У меня раскрутилась оборка в лаптях, хотела перемотать, так немец сильно избил! — вспоминает то страшное путешествие Мария Михайловна. — Долго мы шли, на некоторое время нас оставляли в сараях то в одном поселении, то в другом, а в Бобруйске, наверное, раньше в помещениях склады были. Матерей днем забирали на работу, а мы дети оставались. Но далеко нас не угнали — Красная армия освободила.
Вернулись Мария Михайловна с мамой в родную деревню, а там только трубы на месте домов остались. И только у них сохранилась небольшая сараюшка-истопка, ее крышей накрыли — и вот единственный «дом» на всю деревню! Когда кто-то в колхоз приезжал, у них всегда останавливались.
После войны Мария училась, работала на торфозаводе на добыче торфа, там же и с будущим супругом познакомилась. В августе 1978 года они приехали в поселок Победа Улуковского сельсовета, да так здесь и остались.
Для всех, кто пережил ужасы фашистского плена в юном возрасте, воспоминания и боль остаются на всю жизнь: хотел бы, да забыть не можешь. Поэтому сейчас оставшиеся в живых свидетели страшных преступлений фашистов делятся своими воспоминаниями с тем, чтобы подобного не допустить, и дети жили в мире, окруженные любовью родителей, имели возможность играть, учиться и вырасти настоящими людьми.
508
